— В СМИ, особенно западных и прозападных, часто говорится о том, что к постсоветским государственным СМИ нет никакого доверия в связи с их ангажированностью властью. Вместе с тем, опросы в западных странах показывают, что доверие к западным СМИ у населения также стремительно снижается. Есть ли репрезентативные сопоставления доверия населения к своим ведущим СМИ на Западе и на постсоветском пространстве, а также в Китае? А Вы сами каким СМИ больше доверяете?
— Вопрос доверия или недоверия СМИ в той трактовке, которую вы приводите в качестве примера, это чистой воды публицистика. Эмоциональное описание реальности.
Факты же говорят о том, что люди вполне доверяют средствам массовой информации. Например, согласно данным российского Фонда «Общественное мнение», в России информации телевидения доверяют 49% населения, Интернета — 21. Если совсем не доверять СМИ, то тогда чему и кому?
Основной особенностью современного информационного пространства стала его все возрастающая множественность и дискретность. Сегодня человек сталкивается с таким потоком информации, с которым ни его родители, ни его учителя не взаимодействовали. Потому что еще 10–15 лет назад информационное пространство выглядело совершенно по-другому.
Это очевидный цивилизационный вызов, и что с этим делать дальше, пока мало кто понимает. Мы все живем в этом информационном тайфуне и пытаемся как-то в нем обустраиваться. В этом смысле проблема доверия СМИ стоит очень остро, но она все-таки находится в иной плоскости, чем в приведенной вами трактовке.
Сам я отношусь к медиа-потреблению очень пристрастно и внимательно. Есть несколько газет и интернет-СМИ, за которыми я слежу. Вернее, даже не столько за изданиями, сколько за конкретными авторами — журналистами и экспертами.
Плюс работаю исключительно с первоисточниками. Если нужна статистика, то — с оригинальными статотчетами ведомств или аналитических центров. Благо Интернет позволяет иметь это все в открытом доступе в изобилии.
Журналистика неизбежно предполагает определенную авторскую интерпретацию материала. Когда мне интересен автор, то я читаю его взгляд на проблему, но для выработки собственного мнения обращаюсь к первоисточникам.
— Благодаря развитию СМИ и Интернета мир становится все более прозрачным. И сюжеты, вполне подходящие для одной аудитории, для которой они предназначены, становясь широко доступными другим, вызывают в них резкое отторжение. Вплоть до негодования и политических потрясений, как это было с неуважительным отношением к символам ислама. Мир информационно становится единым, оставаясь в культурно-ценностном плане крайне разнородным. Насколько опасно такое висящее на стене ружье? Как оно может выстрелить и что тут можно сделать?
— Не думаю, что информационная открытость делает мир опасней. А что, пока не было глобальных медиа и Интернета, никто не знал, что есть люди, которые без уважения относятся к символам тех или иных («других», «не своих», «чужих») религий? И не только ислама. А что, христианские святыни и символы не подвергаются насилию? Или, например, буддийские?
Отсутствие толерантности и взаимопонимания не порождено информационными технологиями. Информационные технологии помогают эти проблемы увидеть по-другому, оценить и понять, что дальше делать. Во всяком случае, в идеале.
Конечно, новое качество мировой информационной среды несет в себе не только позитивное и полезное начало. Та же еда, если ее слишком много сразу дать сильно изголодавшемуся человеку, не поможет, а убьет его.
Каждое общество решает этот вопрос по-своему. Нет единого рецепта. Кто-то ставит фильтры на входе Интернета в страну и создает специальные ведомства для цензурирования контента. Кто-то запрещает какие-то сайты. Кто-то борется только с контрафактом и порнографией.
— Свобода слова — вроде бы необходимый элемент развития, отсутствие которого глушит это самое развитие, как это бывало в истории неоднократно. Но, с другой стороны, уже вроде бы отчасти подзабылась роль ведущих европейских СМИ в разжигании пожара Первой мировой войны, да и Второй тоже. С точки зрения современной Европы, авторов публикаций тех лет, нагнетавших шовинистический угар, нужно отдавать под суд. Сейчас наблюдатели проводят все большее число параллелей с ситуацией начала XX века, да тут еще появились Интернет и социальные сети. Что делать со свободой слова в той же сети — сообща дружно отрегулировать или оставить все как есть — пусть будет так, как будет?
— Если продолжить ваши аналогии, то стоит вспомнить, что всего несколько веков назад (микроскопически ничтожный временной промежуток с точки зрения жизни на Земле) за утверждение, что наша планета вращается вокруг Солнца, а не наоборот, можно было попасть на костер.
Жизнь меняется. Люди и их представления — тоже.
Люди делают выводы из уроков прошлого. Во всяком случае стараются. В значительной степени система коллективной безопасности в Европе возникла из анализа трагического опыта начала Первой мировой войны.
Кстати, я бы не преувеличивал тут роль СМИ. К войне привела масса объективных и субъективных обстоятельств. СМИ, безусловно, играли свою роль, но только как площадки коммуникации. Это как спор о курице и яйце. Что первично — шовинистические тексты в газетах или массовые шовинистические настроения, захлестнувшие европейские общества в начале XX века. Мне кажется, что СМИ, безусловно, были катализаторами этих процессов, но они отражали то состояние общественного сознания, которое уже было.
Если вернуться в наши дни, то правда заключается в том, что «отрегулировать» свободу слова в сети невозможно. Ни технически,
ни содержательно.
Можно просто выключить электричество или перерезать провод. Но прекратится ли от этого человеческая рефлексия, осмысление происходящего вокруг? Не будет Интернета — возникнут иные формы коммуникации.
Сказанное вовсе не означает, что не должно быть ограничений при распространении информации в сети. Общества должны и
обязаны защищать себя от таких проявлений индивидуальной свободы, которые могут привести к преступлениям. Полный их перечень фиксируется соответствующими законами. Например, в России есть Конституция, закон о СМИ, ряд других законодательных актов, в которых в исчерпывающей форме зафиксированы обязанности и ответственность средств массовой информации. Ограничения, которые накладывает это законодательство на масс-медиа, с моей точки зрения, более чем достаточны и для Интернета.
— С наступлением «арабской весны» наблюдатели дружно заговорили о том, что вырвавшиеся на широкий простор социальные сети ведут к революционным изменениям в политической жизни. С одной стороны, политическое воздействие на пользователя можно оказывать чуть ли не индивидуально. А с другой — пользователи сами получают возможность делать политический процесс полностью прозрачным, ведя, по сути, прямые репортажи происходящего. Можно ли говорить, что эти ожидания оправдываются? Изменяются ли практики политической жизни, политического процесса под влиянием этого фактора? Как с этой точки зрения можно обрисовать политические события в России 2011–2012 годов, ну, и в других странах тоже?
— «Арабская весна» многих впечатлила. Однако я бы не преувеличивал роль коммуникаций в этих событиях. Я вижу в этих разговорах мало знания фактов, но много эмоций, лукавства и коммерческого интереса тех, кто делает бизнес в Интернете и социальных сетях.
Во время исламской революции в Иране в 1978–1979 годах не было ни Интернета, ни мобильных телефонов, однако она случилась. И многие ее лозунги были очень схожи с теми, которые мы наблюдали во время событий «арабской весны».
Революции порождаются политическими, социальными и экономическими причинами. Когда готова гремучая взрывоопасная смесь, то уже не очень важно, откуда возникнет искра, которая это все подорвет.
Если делать акцент только на современных коммуникациях, то мы никогда не поймем, что же случилось в арабских странах несколько лет назад. Кстати, в последнее время появляется и в наших странах, и за рубежом все больше и больше исследований, которые весьма трезво описывают и оценивают те события и роль в них социальных сетей и Интернета.
Безусловно, что практики политической жизни и политического процесса сильно меняются под влиянием новых коммуникаций. Разница между листовкой начала XX века, телесюжетом середины века и современной смской весьма существенная.
Однако, еще раз повторюсь, политические возмущения основываются, прежде всего, на социально-экономической реальности. Политические события в России в 2011–2012 годах имели массу субъективного, но их причина в ситуации с социальными лифтами, в ситуации с дееспособностью власти, прежде всего, на муниципальном уровне, в ситуации в образовании и здравоохранении. Именно эти проблемы больше всего волновали и волнуют людей, именно их нерешение создает базу недовольства. Все остальное — внешняя форма. Она может быть любой. В данный исторический момент она вот такая.
— Похоже, что с печатными СМИ все ясно — они перебираются в Интернет, закрывая свои печатные версии. А вот что будет с телевидением? Все больше людей перестают смотреть телевизор, так как все необходимое для души и работы можно получить через Интернет. Как долго телевидение может сохранять свою аудиторию или оно тоже уйдет в Интернет?
— Вы опять транслируете медийные мифы. Данные исследований показывают, что во всем мире имеет место вовсе не сокращение, а 
даже некоторое увеличение телесмотрения. Телевидение для подавляющего большинства по-прежнему является основным источником информации. Роль телевидения в организации досуга и развлечений пока не может заменить никакой другой тип или вид масс-медиа.
Даже среди молодежи, которая считается полностью погрузившейся в Интернет, время, которое она проводит перед телеэкранами, существенно больше времени, которое она проводит в сети.
Таковы факты — нравятся они кому-то или нет.
Что такое Интернет? Это всего лишь провода и протокол передачи по ним данных.
Что такое современное телевидение? Это мощнейшие высокотехнологичные фабрики по производству контента. Развлекательного, образовательного, информационного.
Современному телевидению все менее и менее важно, каким образом произведенный контент дошел до аудитории. Не случайно современные исследования исходят из концепции потребления контента на «пяти экранах» (телевизор, смартфон, планшет, компьютер на работе и домашний компьютер). Полученные в последние годы данные показывают, что многоэкранный режим не сокращает, а, наоборот, увеличивает телесмотрение. Теперь оно все чаще сочетается с одновременным общением в социальных сетях, поиском заинтересовавшей информации, покупками рекламируемых товаров в интернет-магазинах.
Кстати, вряд ли состоятельны концепции того, что и пресса вся исчезнет под влиянием Интернета. Мы все-таки являемся свидетелями более сложного и не такого линейного процесса.
— Что бы там не говорили о том, что частные независимые СМИ — это только бизнес и ничего больше, тем не менее, обладание или управление СМИ — это своего рода политический ресурс. Как бы Вы оценили последние тенденции в перераспределении политического значения различных масс-медиа — печатных изданий, радио, телевидения, социальных сетей, блогов, крупнейших интернет-компаний, так или иначе связанных с контентом и предоставлением интернет-услуг? И выражается ли это в капитализации компаний?
— СМИ не становятся и не являются ресурсом сами по себе, просто по факту своего существования.
Я бы, прежде всего, обратил внимание на природу экономической и политической эффективности СМИ. Она возникает тогда и только тогда, когда у конкретного масс-медиа имеется своя аудитория. Она не обязательно может быть сильно большой, но если вашу газету каждый день читают члены, к примеру, британского парламента, а также вся политическая элита этой страны, то вы весьма и весьма политически влиятельны.
Однако ваша масс-медиа не получит никакой аудитории, если вы не производите качественный и отвечающий запросам и ожиданиям аудитории контент. Если ваш взгляд на происходящее в мире не вступает в резонанс со взглядами и настроениями вашей аудитории.
При этом само по себе влияние медиа — тоже весьма неоднозначная и очень конкретная категория. И с точки зрения качества этого влияния, и с точки зрения его причин, и с точки зрения аудитории. Это азбучные истины.
Современный медиа-рынок принципиально аудиторно ориентирован. Нет аудитории — нет тиража, нет телевизионного рейтинга, нет интернет-трафика. А значит, нет рекламы или денег от подписки.
Появление интернет-медиа мало что в этом поменяло. Капитализация крупнейших интернет-компаний напрямую связана с объемом и качеством аудитории их услуг. Facebook или российская «ВКонтакте» так дорого стоят потому, что в этих соцсетях общаются миллионы.
Comment here